Диего просыпается от кошмара с колотящимся в горле сердцем: его выбрасывает с шумной площади Правосудия прямиком в глухое безмолвие укутанной в полумрак гостиной. Разъярённая толпа и ледяной помост эшафота — всего лишь сон, и волнение начинает медленно отступать.

Пока он спал в неудобном кресле, поленья в камине истлели, и в комнате стало прохладно. Никто из слуг, видимо, не хотел его тревожить, что зря — лучше бы разбудили раньше, и тогда его шея и спина сейчас не ныли бы так противно.

Он приподнимается и садится ровнее — из щели в резном подлокотнике на пол с хлопком падает книга. Что-то из лирики Бруно, вспоминает он, и разминает пальцами мышцу под воротом камзола.

С тех пор, как он попал в «Медный бор», его вечера — в спокойные дни — обычно проходят за чтением или игрой в шахматы с Финчем. У пожилого дворецкого можно выиграть только когда тот достаточно пьян, но Диего не бросает попыток сделать это без помощи полусухого «Братьев Эртуа». Библиотека же не уступает ни в объёме, ни в содержании тому собранию книг, которым владеет семья Де Карбоне, так что хорошей литературы тут в достатке. За два месяца он почти привык ко всему этому: к подобному времяпровождению, к мягкой и тёплой постели, к сытной еде. Ему редко выпадает так долго задерживаться у кого-то богатого, потому он ценит это время немного больше, чем он ценит время в принципе — ведь ты не можешь знать, какой вздох станет последним. Во всяком случае, «Медный бор» — отличное место и для того, чтобы жить здесь, и для того, чтобы здесь умереть.

Стоит ему прикрыть глаза, как под веками, словно отражение, возникает иной взгляд, тёмный и острый, пронзающий без клинка. Невыносимо презрительный взгляд. Диего трясёт головой, прогоняя остатки сновидения, подхватывает с пола книгу, намереваясь вернуть ту в библиотеку, заодно обойдя периметр, и поднимается.

В остальном доме тоже темно — значит, время перевалило за полночь: особняк оживает задолго до пробуждения своей хозяйки, но отходит ко сну всегда вместе с ней. В длинном коридоре третьего этажа почти ничего не видно, кроме очертаний дверей и маячащих впереди лестничных перил, но Диего уже выучил расположение каждой комнаты, и мог бы найти любую из них даже в непроглядной тьме.

Он старается идти как можно тише и совсем замедляется на подходе к спальне Яснорады, так, что его шаги перестают быть слышны. На ковре под ним, у самой стены, светлеет блёклое пятно — дверь приоткрыта, и это плохой знак, с большой вероятностью возвещающий о приступе снохождения. Он прислушивается — шорох одеяла почти сливается с общей тишиной. Диего без колебаний заглядывает в спальню, чтобы удостовериться, что всё в порядке.