Протискиваясь в одну из нескольких заржавевших дверей с улицы, Лукас был уверен, что оторвался от преследования и запутал проклятых ищеек. Ещё на Билл-стрит так ловко обвёл их, что они, наверное, до сих пор блуждают там, пытаясь снова поймать след! Ухмыляясь этой мысли, он наконец проник на территорию консервного завода — давным-давно заброшенного кирпичного здания, тускло блестевшего стёклами годами немытых окон. Здесь Лукас должен найти ту вещь, о которой говорил Спайк. Нечто, что принесёт им тысячу двойных баксов. Как именно она выглядит, никто из них не знал, но хранилась она в сейфе на втором этаже, в бывшем кабинете директора. Говорят, директор завода тоже был Иным, как и они со Спайком. Наверное, за это того и повесили ещё в самом начале всей заварушки в Оуквилле.

Среди общей разрухи и гор мусора он не сразу разглядел ведущую на лестницу дверь. Открыв её с едва слышным скрипом, Лукас оказался в начале тёмного лестничного пролёта. Покрепче сжав ледяной металл в руках, он медленно поднялся на площадку и, поворачивая на второй этаж, замер: в пустом проёме слева горел тёплый свет и слышался треск поленьев как от костра. Проклятье! Если там кто-то есть, это в разы усложнит его задачу. А уж если там бандиты!..

Глубоко вздохнув и успокоив пляшущее сердце, Лукас бесшумно подкрался к проёму и заглянул в кабинет. В маленьком помещении, похожем на развороченную комнату отдыха с грязным окном во всю стену, действительно горел костёр, опасно нагибаясь пламенем к облезшему дивану. Подле дивана стоял надутый походный рюкзак...

— Не двигайся, — ровно сказал кто-то за спиной, и раздался щелчок снятого предохранителя.

По телу прошлись мурашки до самых корней волос и сердце подскочило к горлу; Лукас так и застыл, глядя перед собой и от страха не в силах даже что-либо ответить. Как к нему смогли подобраться так тихо? Что ему теперь делать? Сказать, зачем он сюда пришёл и попробовать договориться?

— Брось железку, — всё тем же спокойным тоном приказал незнакомец.

— У меня нет ничего ценного, — опустив трубу на пол, произнёс Лукас как можно более твёрдо, но голос предательски хрипел.